Мы верим твердо в героев спорта!

«Спортивно-массовая работа в воинской части включает массовый спорт и подготовку сборных команд по военно-прикладным видам спорта… Основными видами спортивно-массовой работы являются: учебно-тренировочные занятия по видам спорта, военно-спортивные и спортивные соревнования, смотры спортивно-массовой работы, спортивные праздники…» (Наставление по физической подготовке для ВС СССР).

Спорт в военных училищах ВС СССР культивировался, как элитные сорта пшеницы в передовых совхозах. Всех смотров-конкурсов, эстафет, кроссов, чемпионатов (училищных, гарнизонных, окружных, "Вооружёнки") сейчас и не вспомнить. Но некоторые из них всплывают в памяти, как будто это было вчера. Может быть, это был твой исторический бешеный финиш за пределами мыслимых и немыслимых возможностей, с грохотом сапог соперников за спиной, со сведенными судорогой ногами, когда входишь в заключительный поворот кроссовой дорожки, ориентируясь не глазами (в них уже только чернота), а только по крикам болельщиков-однокашников, и за финишной чертой тебя ловят, оттаскивают в сторону, держат на руках, чтобы не упал, набрасывают шинель. А когда оживут ноги, перестанешь хрипеть, как загнанный конь, уйдет темнота из глаз - тебя залапают, затискают и поздравят, и отец-командир пожмет лапу с уважением.

А может быть, ты по распоряжению начальника училища в строю батальона в 20-градусный мороз ушел на стадион "Рубин", чтобы диким ором и боем двенадцати барабанов (собранных на вечер из всех рот училища под честное слово) поддержать училищную хоккейную команду в финальном матче.

Или на училищном первенстве по боксу возле ринга стерег в группе поддержки каждое движение каратиста Сашки из твоего взвода, чтобы вовремя хором заорать "Нееет!!!!", если вдруг он в горячке, пропустив от боксера-разрядника пару хуков, занесет ногу для "маваши-гири-джодан".

А иногда можно улыбнуться, вспомнив предания старины глубокой, например, некоторые "нюансы" подготовки ротной команды к первенству училища по вольной борьбе.

На третьем курсе, за пару месяцев до соревнований командир роты вспоминает про КМСа-«вольника» курсанта Серегу Левченко (в «миру» – Лёва), назначает его капитаном команды, ответственным за ее формирование и подготовку, наделяет временными безграничными полномочиями и ставит задачу: побольше призовых мест и повыше общекомандное место в училищном зачете. Лёва проводит разведку по другим ротам и ревизию по нашей. В других ротах нужно вычислить профессиональных или почти профессиональных борцов и их весовые категории, дабы решить, в каких категориях выставляться, а в какие нефига соваться, ибо там признанные фавориты призовые места поделят без нас. Ревизия внутренних резервов выявляет десяток – полтора курсантов, готовых защищать интересы роты на ковре (вольников, классиков, дзюдоистов или просто крепышей). Еще хорошо бы «загнать» одного из них в самую легкую категорию, а одного – в самую тяжелую (сколько там кг – не помню), ибо в этих категориях народу в училище мало и шансы на призовое место гораздо выше. С тяжеловесом вопрос решается просто: сержант Паша Вальцов к бою готов, только его утяжелить надо. Маленько, на пудик. С «легкачем» сложнее. Салимбек Махамбетов (Бек) упирается рогом: «Буду бороться в своей категории!!!». «Бек, ну давай мы тебя похудеем до 48 кг, там всего три человека будет, при любом раскладе – верняк, призовое место». Бек непреклонен (он и так маленький и сухой, ему сбросить 5 кг непросто): «Фиг вам, и так в прошлом году чуть не сдох с этими похуданиями». В процесс уговаривания, убеждения и обещания включаются все, в том числе взводный и ротный, и через несколько дней Бек с обреченностью камикадзе соглашается.

Вся команда усиленно тренируется по утрам и вечерам в спортзале, а Паша с Беком помимо этого еще корректируют вес. Паша огражден от лишних физических нагрузок, для его откорма добывается всякое доппитание, взвод делится маслом на завтраке и ужине и т.п. А для худеющего Бека столовая становится пыточной камерой - видит око, да зуб неймет. А еще из него соки выжимают в буквальном смысле этого слова: сон в сушилке, бег в бушлате, парилка в городской бане и т.п. Лёва помогает обоим, и не только морально: выцыганил на кафедре у инструктора-водолаза тяжеленные резиноглетовые стельки для водолазных бот и вечерами кроит из них вкладыши в борцовки и что-то типа памперса (Пашу утяжелять).

Все ближе и ближе день взвешивания. Лёва как сторожевой барбос, следит, чтобы хронически голодный, жаждущий и шатаемый ветром Бек не сорвался и не съел-выпил чего лишнего. У Паши щеки видно сзади, заметно подросли пузо и «противовес» с тыльной стороны. Воскресным утром ротные команды в соответствии с расписанием выдвигаются в спортзал для взгромождения на весы. Лёва экипирует в «рыцарские доспехи» Пашу, который тоже страдает, ибо со вчерашнего дня его не пускают в туалет (нечего нагулянный вес разбазаривать). Ассистенты метнулись в «чепок», притащили кучу всяких вкусностей и накрывают в раздевалке стол. Лёва открывает трехлитровую банку сока: «Давай, Паша, тебе 2 кг не хватает». Лучше бы Пашу убили… Хорошо, что реклама сока «Деточка, ты же лопнешь! – А ты налей и отойди» появилась лет на 20 позже. Взвешивание проходит точно по сценарию, выстраданному Лёвой со товарищи. После команды «Разойдись!» все освобождают проход к дверям, чтобы не быть затоптанными легкачом и тяжеловесом. Один несется в раздевалку к накрытому столу и начинает пиршество, а второй гремит свинцовыми копытами в конец коридора к заветной двери с известной надписью. Как мало нужно человеку для счастья!

Смех - смехом, но на тех соревнования наша рота заняла второе место в училище в общекомандном зачете. В том числе благодаря первому месту Бека и третьему месту Паши в своих категориях.

Зима 1987 - зима 2012 г.г.

Вернемся осенью

В позапрошлом году дымовая завеса лесных-торфяных пожаров напомнила фильм 30-летней давности про «партизан», призванных на переподготовку и попавших на ликвидацию таких же пожаров. С помощью сына, скачавшего фильм с бездонных запасов Интернета, нырнул в прошлое. Придирчивое, умудренное (по сравнению со школьным возрастом) око узрело немалую долю правды, "старомодность понятий", но при этом не обнаружило идеологопропагандистских извращений и других изъянов. Фильм понравился и навеял кучу воспоминаний.

В Тюмени в 80-х годах партизанские сборы проводились ежегодно. Зимой – офицеры запаса на полтора месяца на базе нашего училища, летом – солдаты и сержанты запаса в училищном учебном центре на озере Андреевском.

Офицеры больше в классах теорией занимались, таскали чемоданы с картами и учебниками, а солдаты-сержанты в основном практиковались во всевозможных направлениях деятельности.

Командирами партизанских сборов назначали офицеров суровых и авторитетных (у бывших комбатов-комбригов особо не забалуешь), но курс молодого бойца там не культивировали, в основном все решалось "по понятиям": не нами придумано, так давайте это воспринимать как неизбежное зло, а все вопросы - к партии и правительству. Пару дней войско приводили в порядок, переодевали в гимнастерки образца 43 года, выгоняли спиртовые пары из организмов и ставили в строй. Недели две-три лохматые пузатые дядьки пыхтели, закапывая учебные мины на полигоне, собирали паромы из парка ПМП на канале, водили, стреляли и т.п. За это время начальство успевало изучить наклонности и способности партизан и прикинуть, кого из них и как полезнее использовать в оставшееся время.

Потом зампотех говорил: "Побаловались и хватит, пора за дело браться" и сгребал всех водителей и трактористов в парк техники длительного хранения, восстанавливать ее из пепла под напутствия типа: "КрАЗисты, выйти из строя! (Бум-бум) Вот вам ...надцать КрАЗов, вот начальник отдела хранения, у него инструмент и ремкомплекты. Как сдадите ему исправную технику - поедете домой." Цены нет заинтересованному толковому водиле, он за месяц успевал сделать больше, чем ремвзвод срочников. Строителей-электриков-сантехников таким же образом мотивировал зампотыл.

Отдельно следует вспомнить пару эпизодов партизанской одиссеи 86 или 87 года, совпавшей с полевым выходом нашего курсантского батальона:

В самом начале сборов, отведав в столовой учебного центра непотребной пищи (поварами были срочники, плюс начальство затеяло ремонт варочного цеха и готовка происходила на улице в полевых кухнях), делегация партизан грубо нарушила покой начальника столовой с лозунгом "Ты кого, падла, баландой кормить собрался?". В ходе митинга в кабинете наглого прапоралиссимуса некстати обнаружился заныканный ящик тушенки. Делегация в порыве праведного гнева нанесла телесные повреждения расхитителю продуктов, пообещала ему оторвать кое-что и приставила к столовой смотрящего - повара из ресторана "Русь", попавшего в партизаны по нерасторопности ресторанного шефа. Эти события получили всеобщее одобрение "нижних чинов" и в то лето мы уплетали даже перловую кашу (всенародно ненавидимую "шрапнель"), сваренную под бдительным надзором профессионала. Оказалось, нет плохих продуктов, есть рукожопые повара. Умеючи, можно даже в полевых кухнях прилично готовить, особенно если по норме закладывать в котлы неспижженные масло и мясо. Словом, спец - он и в Африке спец.

Другой случай отражает еще одну грань суровых партизанских будней. Возвращаемся мы как-то колонной с машинодрома, гоним технику в автопарк на заправку-мойку, а краем глаза наблюдаем картину: начальство построило у боксов партизанский отряд и низвергает на него громы и молнии. Предыстория этого "последнего дня Помпеи" оказалась классической: зампотыл разведал, что на хлебозаводе есть запас стройматериалов, но некому делать ремонт, а в училище есть партизаны и вечная хроническая потребность в этих самых материалах. Вобщем, с нас ремонт, а с вас бочка краски, шифер, рубероид и т.п. Генри Киссинджер отдыхает со своей челночной дипломатией. На хлебозаводе банда имени Батьки Махно разжалобила доверчивый женский персонал ("от домашних харчей оторвали, кормят плохо, чай дают несладкий, поможите угнетённым...") и выпросила мешок сахара. А заодно стырила дрожжей с полведра, на бражку. Отметить надобно, что в то время свирепствовал горбачевский сухой закон и с добычей "горючего" были проблемы. Дядьки после завершения работы на хлебозаводе были вооружены заработанным шифером и поставлены на ремонт кровли боксов с техникой. Присмотрели они там 400-литровую ЦВ-шку*, поставили ее в кузов неходового ЗИЛа подальше от лишних глаз, натаскали воды, ухнули туда мешок сахара и дрожжей (чего мелочиться знатным виноделам?), завинтили крышку на барашки, а над машиной сняли шифер, чтобы солнце грело. То ли пропорции адской смеси по неопытности не соблюли, то ли уплотнение на крышке было хорошее, а может, июльское солнце постаралось. Пыжилась-пыжилась ЦВ-шка, да как рванет по сварному шву! Полный бокс мух, машины в бурой пене, вонь такая, что окосеть можно. Все ржут, начальство бушует, а выявленные виновники злодеяния грустят по сорвавшемуся "дембельскому аккорду" и досрочному убытию домой. Да, чего только не бывало...

Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал.

Я любил, размышлял, воевал.

Кое-где побывал, кое-что повидал,

Иногда и счастливым бывал.

Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал.

Сорок лет. Где-то будет последний привал.

Сорок лет. Где прервётся моя колея?

И не допита чаша сия...

(Александр Хочинский, из фильма "Вернемся осенью")

*ЦВ-0,4 - цистерна для воды переносная.

Лавины Транскама.

Северная Осетия, январь 92 года, 2 часа ночи, поднятый посыльным, со злобными комментариями прибегаю в батальон. Начальник штаба, оставшийся за комбата, а потому еще более злючий и озабоченный: «Значит так. Вечером на Транскаме* сошли лавины, дорога перекрыта. Дивизии поставили задачу выделить людей и технику, помочь спасателям искать живых, откапывать погибших и чистить дорогу. От нас - две ИМР-ки**, их уже готовят к маршу, ты - старший. Колонна УРАЛов и БТРов соседнего полка выходит через час, идешь с ними». Короткие препирательства типа «на кого я свою роту брошу, какого хрена с чужой техникой пойду - а больше некого послать и вообще в парк за мной бегом марш!». Сотрясая окрестности ругательствами, хватаю в каптерке самое нужное из «тревожного» вещмешка и скачками в парк.

Там уже суета вокруг ИМР-ок. Здороваемся с зампотехом: «Чего ИМР-ки решили гнать?». «А это все, что в дивизии на ходу есть с бульдозером. БАТы*** списаны, а от ПЗМ-ок**** там толку не будет». «Дойдем своим ходом?» «Должны, они недавно из ремонта». Котлы-подогреватели уже гудят, надо масло, антифриз проверить и запас взять. Среди метельной ночи возникает зампотыл с двумя УРАЛами-топливозаправщиками (е-мое, даже деда Ермакова с койки выдернули): - Ну-ка быстро в эту бочку всю соляру из баков выкачать, а из этой заправиться под завязку! - Тарьщ майор, зачем? В баках зимняя! - А это - арктическая! - Не успеем же! - Делай, что говорят, салабон!

Успели. Пошла колонна. Идем не быстро, ИМР-ки держат, но на рассвете уже прошли Алагир и по ущелью к Мизуру подходим. В Буроне нас встречают спасатели и дорожники, базовый лагерь - здесь. Вводят в обстановку: за вечер и ночь сошло больше 40 лавин, в том числе несколько мощных, т.к. в эту зиму склоны не обстреливали и планово лавины не спускали. Для этого есть 100-мм орудия службы противолавинной защиты, установленные и законсервированные на постаментах в ущелье на лавиноопасных участках, но в прошлом году во время войны часть из них выкрали, а часть покурочили. Дунул теплый ветер, принес оттепель - снег и поехал. Лавиноопасность дали еще позавчера и формально шлагбаумы закрыли на блок-постах в Буроне и со стороны Цхинвала. Кто, с кем и как договаривался - разбираться поздно, но машины на трассе были. Уже известно, что недалеко от Зарамага лавина сбила в пропасть автобус, 90 метров обрыва никому шансов не оставили (потом выяснилось - 53 человека в автобусе было), часть машин засыпало на дороге, остальным повезло больше - заблокированы между лавинами. Вертолеты из-за метели работать не могут, а потому - все возлагается на пехоту и спасателей.

Идем в сторону Зарамага небольшой колонной: разведчики и пехота с лопатами на двух БТРах-восьмидесятках вместе со спасателями и две ИМР-ки. Где-то впереди два бульдозера гражданских дорожников, ответственных за эксплуатацию и содержание Транскама. Добираемся до первого небольшого «языка», перекрывшего дорогу (метров 5 в высоту и 20-30 в ширину), и, почесав репы, решаем: бульдозеры дорожников начнут пробивать дорогу поверху лавин, а мы ИМР-ками за ними будем зачищать снег до асфальта. Лавина в момент остановки твердеет, по ней ходишь, как по очень твердому, почти каменному насту. БТРы смогли перебраться через первый «язык» и ушли вперед, оставив на нем елочки следов. Как и что дальше - хрен его знает, видимость не больше 100 метров.

Бульдозеры режут «полку» в лавине, сгребая снег до приемлемого подъема-спуска на «язык» и ползут дальше. ИМР-ки тяжеловаты, под 40 тонн, нам крутиться на лавине нельзя, чтобы не сесть на брюхо и не закупорить дорогу. Одна ходит вдоль дороги назад-вперед, выгребая снег к небольшому уширению дороги (главное - «подруливать» механику на заднем ходу, это не бульдозер и из люка назад ничего не видно), вторая сбрасывает снег вниз. Ночью валенок моего размера не нашлось (потом вдогонку прислали), а в сапогах по снегу больше получаса не побегаешь, лезешь на трансмиссию ИМР-ки, минут десять погрелся на движке и обратно, весь первый день так и прыгал туда-сюда. Начинают спускаться вниз люди, у кого бензин-соляра в машинах кончилась и греться стало нечем. Кто пешком, кого БТРы вывозят. Сейчас главное - живых вывезти и откопать тех, кого легко найти, все остальное - потом. Спасатели говорят, больше 3-5 часов засыпанным в лавине не выживешь.

Начинает темнеть, пора вниз. Утром наверх мы долетели шустро, а вниз страшнее и вдвое дольше. В один из поворотов первая ИМР-ка не вписывается, успевает затормозить, качаясь, два левых катка зависают над обрывом. Адреналин бьет фонтаном, шапка над головой поднимается... «Ну давай, родимый, давай назад не дыша, потихоньку...». Выдохнул струю черного дыма, заурчал, выполз на дорогу... Уффф,отпустило...

В Буроне проверяемся, не хватает одного БТРа старлея Сереги Гриценко, который еще днем ушел дальше всех и исчез, связи с ним нет. Курим, сверлим десятками глаз темноту на пустой дороге, бегаем погреться в кочегарку, начальство нервничает, мысли у всех мрачные. Вроде фары замелькали, но едет что-то бесформенное, как копна сена. Она, наша восьмидесятка!!! Только людей на ней куча, гроздьями висят. Спрыгивают, сползают, обнимают и тискают солдат и Серегу, а начальство с облегчением материт старлея на чем свет стоит. Ему, оказывается, мужик встретился и рассказал, что совсем недалеко люди между лавинами есть. «Недалеко» оказалось чуть ли не у Рокского тоннеля. Как и через что они пробирались - одному Уастырджи известно. Народу нашлось больше 20 человек, женщин и кого послабее утрамбовали внутрь, остальных - на броню, по краям «обгородили» солдатами и, молясь и крестясь, поползли по темноте вниз, к Бурону.

К утру ветер стих, видимость стала «отсюда и до бесконечности», но мороз перевалил за 20. С ИМР-ками проблем не было (зампотех не соврал и аккумуляторов хороших не пожалел): по утрам заводились с полтыка после прогрева котлами-подогревателями, днем мелкие неисправности устраняли в ходе работы, а крупных не случалось. Отдельное спасибо и земной поклон зампотылу за арктическую соляру, дедов надо слушаться. У дорожников бульдозеры вообще на летней соляре работали, они по утрам грели баки паяльными лампами, а у нас брали по ведру арктической соляры, трубку топливную откручивали и в ведро, запускали движок, а потом уже на бак переключались.

Через пару дней добираемся до самой мощной лавины. Она сошла с противоположной стороны ущелья, накрыла реку, потом дорогу, поднявшись концом «языка» вверх по склону метров на 150 (если брать по вертикали, от уровня реки). Длина завала по дороге - 600 метров, толщина снега над дорогой - до 20 метров. Впереди «языка» метров до 100 все деревья вырваны, поломаны и разбросаны по ущелью. Как объяснили спасатели, впереди лавины идет снеговоздушная волна и сносит все, как ударная волна ядерного взрыва. Силища неимоверная (в ущелье местами валяются опоры ЛЭП, сбитые лавинами в прошлые годы - сталь скручена, как фольга). Вода в реке начала подниматься, опасались, что она ударит через плотину-лавину, но обошлось: вода потихоньку пробила путь под лавиной между камнями и сошла постепенно, видно решила, что хватит нам снежных проблем и великодушно помиловала. (После командировки при первой же возможности заново перечитал «Белое проклятье» и «72 градуса ниже нуля» Владимира Санина, рекомендую...).

На этой "главной" лавине мы копались несколько дней. Под солнцем на сплошном белом поле начали ловить «зайцев», как сварщики. Сначала спасались от «снежной слепоты» подручными средствами (самопальные очки из проволоки, вместо стекол - бумага с крестообразными прорезями, в эти «плюсы» видно хреново, но все-таки меньше солнца глазам достается), потом начальство выручило, приславши ящик темных очков. Морды лиц за эти дни сильно загорели. Чешется под носом и под подбородком, оказывается, там тоже обгорело от солнца, отраженного снегом. Некоторые умудрялись во время перекуров солярии устраивать: в безветренную погоду при небольшом морозе на солнечном склоне в снегу откапывается яма, в нее кидается матрас, солнце его нагревает - загорай, как на пляже.

Наше квартирование в Буроне несколько усложнило жизнь поселку. Войско расселили куда могли. Офицеров - в здание сельсовета. Нам на троих старлеев-капитанов (инженер, медик, разведчик) досталась комната два на три метра с тремя "спальными" местами: на столе, под столом и на четырех сдвинутых стульях. Справедливости для меняемся каждую ночь местами, что создает проблемы начальству. Утро начинается одинаково: в соседней комнате слезает со скрипучего дивана начальник инженерных войск корпуса полковник Крамской (дед Вооруженных Сил, старшой над буронским войском) и, сотрясая сельсовет прокуренным кашлем «Кхам-ахам-ухам! Вашаеу!!!», идет откапывать нас в комнате из-под бушлатов, т.к. сами мы после лавин дрыхнем как убитые. Наконец находит свою «правую руку» - разведчика Рината Вашаева (старшего поисковой группы): «Кхам-ахам-ухам! Вашаеу, людей подымай!». Через неделю вся лавинная братия, подражая прокуренному басу Крамского, при виде Рината называла этот «пароль», а через две - уже и без Рината, между собой, вместо «здрасте».

Водка в местном магазине кончилась за три вечера (ибо не чаем единым согрет человек после возвращения сверху), завмаг в ожидании внеплановых объемов поставки «горючего» сильно переживал из-за упущенной прибыли. Иногда медслужба в лице капитана выручала, выделяя по сто граммов заначки (спирта с раствором глюкозы впополаме).

А потом наш начальник штаба замучался воевать с моей ротой, офигевшей от самостоятельности (кот с порога - мыши в пляс) и прислал мне замену. Так что до Рокского тоннеля я в тот раз не дошел.

Эпилог: Москва, лет через пять, воскресенье, Третьяковская галерея, зал с картиной «Явление Христа народу», знакомый профиль в толпе. Вполголоса называю "пароль" у него за спиной: «Кхам-ахам-ухам! Вашаеу!!!». Разворачивается - точно, свой! Сгребли друг друга в охапку. «Здорово! Откуда свалился? - В академии учусь, в инженерной, гостей вот привел на культурпрограмм. А я - в медицинской, из Питера на выходные семейство вывез. А помнишь...? - А помнишь...? - А где тот? А про этого слыхал?...». Пойти посидеть бы вспомнить дела минувших дней, да с обеих сторон благоверные настороженными взглядами буравят, подозревая возможные варианты развития событий. Жена для офицера - не только крепкий тыл и боевая подруга, а еще и тормоз его алкогольных и милитаристских устремлений. «Ну, бывай здоров, Земля имеет форму чемодана, где-нибудь на углу еще встретимся. - Удачи!»

P.S. Прошу извинить за выбранный стиль рассказа. Это взгляд на трагические события с другой стороны. Во время службы к прогулкам по лезвию ножа привыкать не приходится. Погибшим - вечная память, а о живых надо думать и заботиться. «Человеку, пока он жив - человеково.» (генерал-лейтенант А.И.Лебедь, «За державу обидно»). Фамилии и имена участников событий изменены.

* Транскавказская магистраль, дорога из Северной Осетии в Южную через Рокский перевал (тоннель). **ИМР, ИМР-ка - инженерная машина разграждений, можно сказать - танк с бульдозером. ***БАТ-М - путепрокладчик на базе артиллерийского тягача АТ-Т. **** ПЗМ - полковая землеройная машина

Миниатюры.

Военно-политическая: Стенания Члена Военного Совета СибВО на подведении итогов боевой и политической подготовки за 197 какой-то год (в зале командиры и замполиты воинских частей и соединений округа, в том числе комбат и замполит А...нского понтонно-мостового батальона, имевшего в то время репутацию ссылки инженерных войск округа и сборища сволочей и преступников всяких рангов):

- Этот! Батальон! Рассадник! Безобразий и неуставных взаимоотношений! Он столько проблем принес округу, что в голове не укладывается!!! Встаньте, бездельники! (Встают комбат с замполитом, оба, кстати тоже диссиденты, и все им пофигу). Доложите, какие преступления и грубые нарушения воинской дисциплины произошли за истекший период в вашем батальоне!!!

- Товарищ Член Военного Совета, кроме людоедства - все есть...

Орфографическая: Неумышленная опечатка, вызванная соседством букв "з" и "х" на клавиатуре и нашедшая отражение в резолюции, наложенной начальником бюро пропусков на заявке: "Пропуск не может быть выдан гражданину Н*, зарегистрированному в г. Орехово-Хуево, т.к. такого населенного пункта в Московской области нет".

Железнодорожная: В ГДРовских электричках (Deutsche Reichsbahn) времен ГСВГ над открывающейся фрамугой окна можно было увидеть надпись "Не высовываться" на четырех языках. При этом шрифт надписи на русском языке был раза в четыре крупнее, чем на трех других. :-)

Еще железнодорожная: Москва, Павелецкий вокзал, подошел и разгружается поезд откуда-то с югов. Трое парней, похоже, получили задачу встретить незнакомую им мадаму, потому что двое стоят на выходе с платформы с громадным, красиво разрисованным плакатом "Анжела из Тихорецка", а третий с букетом роз в руках ловит всех выходящих из поезда одиноких женщин с вопросом "Вы не Анжела? Не из Тихорецка?". Идет девушка с двумя тяжелыми сумками в руках и на автопилоте отвечает, глядя себе под ноги "Нет, не Анжела", потом поднимает глаза, видит розы, плакат и кавалеров, ставит сумки и, театрально вскинув руки, вдохновенно - страдальчески выдает: "Ну почему я не Анжела!!!???".

«Интернешнл-2» (P.S. к рассказу Интернешнл в разделе «Флот»)

Не берусь судить, какие хохмы выдаем мы, пытаясь говорить на нерусских языках, они над нами смеются, а мы над ними, в итоге – дружественная «ничья»…

Ленинградский военный округ, Заполярье. 198лохматый год. Начальник штаба батальона инструктирует заступающий караул (многонациональный) и в конце пламенно-устрашительной речи добавляет: «А вчера к нам для строительства складов прибыли военные строители. Это недисциплинированный сброд, который шатается в фуфайках по гарнизону и ищет приключения на свою жопу. Если забредут на пост – задержать и доложить начальнику караула!». Ночером раздается звонок на пульт начальника караула: «Таварищщ лийтинант! Часовой второго поста рядовой Худайбердыев! Зидэс фуфайка стоит, гарнизон шатает, жопа переключател ищет!».